но ты скажи, когда и если спросят,
что ты готов, готов еще нести
всех тех своих, — не то чтобы по росту,
скорей, по положению в пути —
построенных перед бессонным взглядом.
им ничего похожего не надо,
и никого ни разу не спасти,
но слишком страшно все же — не нести.
неси, и тем свою баюкай совесть,
когда не можешь сделать ничего, —
не то души движение косое,
не те слова слипаются халвой,
и все спешишь исполнить обещанья
в порядке перепуганной возни,
как будто репетируешь прощанье
и сам себя за это же казнишь.
все стыдно, стремно, больно и печально,
и потому неси, не урони.
воображай: беременно-бессмертен,
пока несешь в себе чужую жизнь, —
оно тебя не тронет, не посмеет, —
уж слишком мир тобою дорожит.
а мир гудит, по край набитый новым —
зубастым делом, ясным звонким словом, —
и от тебя не хочет ничего.
лишь сердце — пустотелая матрешка —
вместило строй своих, родных и прошлых.
и страшно, и не страшно, и авось.