хорошо сталевару, плотнику, рыбаку,
жереху, древоточцу и муравью,
очень неплохо тетереву на току,
пьянице — ничего, только я не пью
столько, чтобы на этом определить
сердце свое, средоточие бытия.
кто я такой, оторванный от земли?
вырос, учился, вырос ли — это я.
не наработал дома и багажей,
не открывал планет, не считал комет.
вижу, как мир огромен, но это же
можно прочесть, открыв любой интернет.
нравственный кант, прозябающий в голове,
небо над кантом, выше стократ меня.
женщины, что слетались ко мне на свет,
я говорил им нет, но уже обняв.
сын подрастает. потом расскажу ему,
сколько вселенных, бывало, держал в руках.
ну а пока мир скатывается во тьму,
если смотреть внимательно, видно — как.
вот и живу, у всех и себя в долгу,
выйдешь на кухню, шепчут: не идеал,
выгнали бы, наверное, — берегут,
слушают, просят остаться, дают диван,
cтавят еду, говорят мне — ешь. ну и ем.
корки арбузные скидываю в ведро.
время надежд укрепляется, между тем,
определяется. перестает метро.
снова уйду, не выплатив свой аванс,
в мутное утро, где с неба течет вода.
многих ли я любил? да и нет. а вас,
кажется, я любил. да и нет. и да,
кажется, я завидую им слегка,
плотникам, сталеварам и рыбакам,
им не шагать дорогой под облака
так, как умею только лишь я — пока.