и я там был
Два города, две жизни, две судьбы.
Одно окно, и в нем нарядный кокон
свивает тюль на облачном ветру.
В другом – плетет узоры ворожбы
свеча по седине морозных стекол,
румяный улей, гаснущий к утру.
И я там был — за отраженным светом,
за занавеской, за вчерашним летом,
за негасимостью, что в том и этом —
как кровь и плоть, и за ее чертой.
Мело-мело во всей земли пределы,
слипались части, становились целым,
и с ней лежал, и ничего не делал,
стоял смотрел, терзаем пустотой.
Выпалывай чертополох тоски,
сажай взамен веселенький шиповник —
услада сердца, милые черты.
Оно уже не бьется на куски,
оно уже само себя не помнит
от переменности и маеты.
Литература, мать ее ети.
Четыре слоя воздуха в гортани.
Один — дышать, один – гореть, как спирт,
еще двумя – рыдать «прощай-прости»
и целовать, покуда не устанет,
на выдохе, потом очнешься – спит.
Я буду там, пока метет и кружит.
Пока в окне, до края полном стужей,
ноябрь кончается, и снег стальной.
Качнется влево – может быть, не нужен,
качнется вправо – скоро будет ужин,
и ты со мной.