Моё сердце распалось на тысячу мелких котят.
Их ни злые, ни добрые силы пока не хотят,
Их пока обратима дороженька муки телесной.
Глистогонь сколько влезет, рули им к любви от болезни,
Выводи их на свет, как мамаша выводит дитя,
Выводи из Египта, подвала, невежества, тьмы,
Это дело доступно, полезно и богоугодно.
Если старшие наши ушли, остаёмся лишь мы,
Мы и раньше не знали, что делать с такою свободой.
Кто нас выведет? Как объяснить нашим новым щенкам,
Как себе объяснить невозможность по старым стишкам
Строить новое время? На что нам теперь опереться?
Карандаш помогает ли в махаче на кулаках?
Мы сидим в тишине, ощущая друг друга бока,
Обнимая ручной инструмент и не в силах согреться,
Можно только дышать, попадая дыханию в такт,
Можно только держать на ладонях последние свечи.
Тени мечутся молча, за каждой спиной чернота,
У ушедшего над головой проявляется венчик.
Обнимать, прижиматься тесней, горевать, пировать,
Как всегда обнимались, горюя, и как пировали,
И смотреть, как беспомощно устаревают слова.
А других мы пока не нашли в этом темном подвале.