Р. говорит на Рочдельской: нет надежды,
я уеду, говорит Р., он меня не держит,
не признает детей.
У бассейна «Чайка» я говорю: оставайся,
Р., я зарабатываю, немного, но детям хватит,
ежели без затей.
Р.: мне одной это странно или правда странно,
то, что он произносит, будто злодей с экрана?
Как это я вдруг так…
Я говорю: Р., по закону сцены
каждый герой — блондин, не блондин, так тенор,
каждый герой-любовник — герой-мудак.
Мы не находим с ней, где остановиться.
Р. уезжает. Меняются передовицы,
век проходит. В каком-то смысле проходит всё.
Р. на Рочдельской выглядит так же, нет, даже лучше.
Местожительства распределяют любовь и случай.
Баритон мерзавец, но тенор тебя спасет.