Вот так живёшь, и вроде всё ништяк,
и вдруг приснится сын с другим лицом
от некогда любимого мужчины.
И думаешь: ну что пошло не так?
Должна же быть причина?
Нет причины.
Сознания заделы грандиозны,
с запасом.
Видишь, например, проспект,
и сталинский весьма приличный дом,
которому лет сорок было круто,
в нём каждая пилястра означала
великое и светлое начало,
и перспективы ясные слепили.
Его любили.
Потом переборщили с энтропией,
машины, газы, безобразный воздух,
дом переехал в новую Москву…
Так вот, о чём я. Если доживу,
и если мозг, допустим, не протухнет, —
мне кажется, и в восемьдесят лет
всё в тех же снах, чтоб мне не заскучать,
на недетализированной кухне
всё те же люди будут швыркать чай,
сварливо, деловито ли, уныло,
и отношения со мною выяснять.
Все бывшие (уж эти непременно),
все, все, кого любила — и забыла,
все музыканты, петые со слуха,
и Богушевская, к примеру, и «Секрет»,
и все, кого уж нет.